В предложенной парадигме можно объяснить и многие явления, традиционно обозначаемые в зарубежной психологии термином “проекция”. Например, известный социально-психологический феномен “козла отпущения” возникает из-за противоречия между испытываемой субъектом потребности в агрессии и отсутствием подходящего с точки зрения общественных норм объекта ее удовлетворения. Здесь, как и в других случаях, мы имеем дело с преградным характером обстоятельств конкретной деятельности человека и их отражением в виде личностного смысла этих обстоятельств.

В проективном исследовании моделируются (конечно, в обобщенно-схематической форме) наиболее распространенные жизненные ситуации. Но именно потому, что они не реальность для испытуемого, он обладает как бы большей свободой поведения в них, чем в жизни. А это значит, что в подобных “модельных” ситуациях проявляются не только закрепленные привычкой стереотипы эмоционального и поведенческого реагирования, не только потребности и мотивы, открыто демонстрируемые каждодневно, но и оставшиеся “непроигранными”, нереализованными субъектом. В качестве барьеров, преград, затрудняющих их реализацию, выступают объективные или субъективные обстоятельства деятельности — жесткие и порой не поддающиеся изменению требования действительности, нравственные или правовые нормы, качества собственной личности. Можно думать, что именно преграда в деятельности побуждает субъекта к смыслообразованию — оценке жизненного значения для него преградных обстоятельств и его действий в этих обстоятельствах. Этот процесс и воссоздается в проективном исследовании, однако в воображаемых ситуациях он может быть не вполне тождествен процессу смыслообразования в реальной жизнедеятельности. Так, далеко не всегда он выступает в форме сознательной рефлексии личностного смысла тех или иных преградных обстоятельств, но может проявляться и более непосредственно — в форме переживания потребности, стремления, чувства радости или обиды. Нередко, правда, деятельность по поиску смысла заменяется деятельностью по его маскировке, и в этом случае мы будем иметь дело с процессом смыслообразования, но осуществляющимся в искаженной форме.