Рационализация — псевдоразумное объяснение человеком своих желаний, поступков, в действительности вызванных причинами, признание которых грозило бы потерей самоуважения. Наиболее яркие феномены рационализации получили названия “кислый виноград” и “сладкий лимон”. Первый — известен по басне И. А. Крылова “Лиса и виноград”; защита по типу “сладкого лимона” имеет своей целью не столько дискредитацию недосягаемого объекта, сколько преувеличение ценности имеющегося в данный момент, — по известному принципу “лучше синица в руке, чем журавль в небе”.

Сублимация — защита посредством десексуализации первоначальных импульсов и преобразования их в социально-приемлемые формы активности. Например, агрессивность может сублимироваться в спортивных играх, эротизм — в дружбе, эксбиционизм — в привычке носить яркую, броскую одежду и т. д.

Проекция — приписывание другим людям вытесненных переживаний, черт характера. В межличностных отношениях иногда выступает в виде феномена “козла отпущения”. Предполагается, что к проекции предрасполагают такие черты характера, как недоверчивость, подозрительность, фанатизм. Ввиду особого места, которое занимает это понятие в обосновании проективного метода, мы вернемся к проблеме проекции в § 4.

Механизмы психологической защиты, перечисленные выше, являются, как правило, средством разрешения временно действующего конфликта. Личность в принципе обладает довольно широким ассортиментом защитных механизмов; в то же время можно говорить об индивидуально-типологических различиях в защитном реагировании. Этот момент особенно подчеркивается в теориях неофрейдизма, где концепция защитных механизмов тесно связана с проблемой характерообразования, личностной типологией.

Резюмируя вышеизложенное, обратимся к понятию “конфликт”, центральному не только в психоаналитических концепциях защиты, но и в большинстве схем анализа и интерпретации проективных методик. Психоанализ исходит из противопоставления биологического и социального в личности, в свою очередь обусловленного изначальным антагонизмом человека и общества. Принятие этого постулата приводит к очень важным следствиям. Прежде всего, различаются и противопоставляются друг другу так называемые аутистические и социогенные потребности индивида, вызванные к жизни требованиями реальности, т. е. общественной деятельностью человека(СНОСКА: Нет нужды говорить здесь о методологической неправомерности подобной дихотомии. Из факта возможного несовпадения потребностей отдельной личности и общества не следует признание антагонистического характера их взаимоотношении.). Поскольку удовлетворению аутистических потребностей противостоит общество с его социальными и культурными запретами, само существование человека превращается в бесконечную цепь временных и хронических конфликтов. Не только инстинктивные биологические влечения не могут быть реализованы, но и такие чисто человеческие потребности, как стремление к эмоциональным контактам с другими людьми, потребность в теплоте, безопасности, нежности и т. д. Фрустрация последних особенно опасна: недополучивший своей меры тепла человек разучается сам отдавать тепло. Нередко следствием этого являются социопатические или невротические изменения характера и поведения, формируется защитный “стиль жизни”: человек становится холодным, жестоким, циничным. Вместе с тем из дуализма биологического и социального в личности вытекает постоянная дезинтегрированность и борьба “низших” и “высших” мотивов, инстинктивных влечений “Ид” и моральных требований “супер-Эго”, что, в свою очередь, также порождает многообразные внутренние конфликты. Для ликвидации последних личность опять-таки вынуждена прибегать к помощи защитных механизмов, как правило, лишь смягчающих травматическое воздействие конфликта, но не устраняющего его причину. Результат поистине титанических усилий “Эго” тем не менее ничтожен — человек все равно обречен на невроз, психосоматические заболевания или социопатии.