Раздел 1.Экспериментальная психология памяти

Предисловие

Ларош Фуко когда-то сказал, что все жалуются на свою память, и никто не жалуется на свой ум. Наш длительный опыт преподавания и оценки знаний учащихся подтверждает максиму знаменитого афориста. Это не кокетство, подобное заявлению замечательной актрисы Фаины Раневской: Склероз вылечить нельзя, но о нем можно забыть. Жалобы на память это своего рода защитная реакция на возможные упреки в непонятливости, тупости, лени и т.п. На самом деле человеческая память представляет собой весьма совершенный инструмент, удивительный функциональный орган нашей жизни. Именно так характеризовал психологическое воспоминание А.А. Ухтомский. Ему вторит В.В. Набоков, согласно которому память превращается либо в необыкновенно развитый орган, работающий постоянно и своей секрецией возмещающий все исторические убытки, либо в раковую опухоль души, мешающую дышать, спать, общаться... Это соответствует мыслям Вяч. И. Иванова о памяти, разрушающей и созидающей жизнь. Известно, что человек может быть весь захвачен любимым делом, страстью, мыслью. Он может весь поместиться в больном зубе, как в тесном ботинке, может весь превратиться в слух, в зрение: я весь внимание. В таких случаях не человек хозяин своих анатомических или функциональных органов, а последние становятся хозяевами человека. Он подчиняется им. То же происходит и с памятью, когда тревожащие душу воспоминания-привидения требуют возвращения в жизнь и тем грозят ей разрушением(Ф. Степун). К подобным свойствам и функциям памяти, да и других психических актов психология приближается очень неспешно, зато, будем надеяться, основательно.

Память обладает необозримым объемом, не имеющим ясных границ не только в объеме, но и в прочности сохранения, и поразительной готовностью.

Сочетание невероятной избыточности памяти и ее практически мгновенной готовности до сих пор представляет собой проблему для психологии. Память хранит прошлое только потому, что она ориентирована на будущее. По словам В.В. Набокова, у нас мелькают будущие воспоминания; события зачисляются в штат воспоминаний; воспоминания только тогда приходят в действие, когда мы уже возвращаемся в дом; память это длинная вечерняя тень истины, поэтому нечто впоследствии сделалось воспоминанием стыдным. Наконец, он пишет о силе памяти: Ничто-ничто не пропадает, в памяти накопляются сокровища, растут скрытые склады в темноте, в пыли, и вот кто-то приезжий вдруг требует у библиотекаря книгу, не выдававшуюся двадцать лет.