Возрождение Присциллы Блюм

В середине блестящей жизни, когда казалось, что воплотились все ее девичьи желания, у Присциллы Блюм (фамилия вымышлена) возникли некоторые трудности: у нее начались беспричинные рыдания.

Она плакала в ванной комнате великолепного дома в Джорджтауне, где жила со своим вторым мужем. Жена талантливого политического журналиста, она была гибкой живой женщиной в полном расцвете лет, с рыжеватыми волосами.

Первый приступ захватил ее после того, как они решили организовать прием гостей, который должен был расширить контакты ее мужа и способствовать его дальнейшей карьере. Она разрыдалась утром, когда собиралась звонить различным секретарям и послам. Такие приступы продолжались в течение шести месяцев.

К этому времени Присцилла прожила с Доном Блюмом два года. Для обоих это был счастливый второй брак. Они растворились друг в друге и представляли собой новый самолет с изменяемой геометрией крыла. Он был его корпусом, накопителем обширной информации, она — чувствительным радаром, который выравнивал их жизнь в обществе день за днем, умело используя направление ветра, дующего из Вашингтона. “Я полностью погрузилась в дело уравновешивания нашей жизни, — говорит Присцилла. — Я не хотела беспокоить мужа своими проблемами. Он яростно работал”.

Вашингтон — это город-компания. Граница между общественной и личной жизнью почти не видна. Присцилла приехала сюда в тридцать три года в качестве невесты. Ее двое детей приобрели отчима. “Это было ужасно. Я ломала голову над тем, будет ли Дон счастлив со мной и удастся ли ему закрепиться в Вашингтоне. Дон оказывал на меня большое влияние, я любила его. Мне нравились его практическая сила и энергичность, направление его мечты и неограниченное честолюбие. Это было так соблазнительно”.

Возможно, предполагалось, что Дон был очень честолюбив, а она не могла себе это позволить.

“О, он абсолютно не был похож на меня”.

Присцилла была воспитана в старых традициях: грациозно сглаживать острые углы, но самой никогда не выступать на передний план. Направив свое собственное желание “сделать это” и свою “энергичность и силу” на Дона, она стала генератором его карьеры. “Дон был беспокойным человеком. Он снова и снова спрашивал мое мнение, обсуждал со мной любую проблему. Он по-настоящему заканчивал работу над гранками только после того, как я заставляла его отсылать статью”.