Но взаимопонимания у этой пары не было. В возрасте от двадцати до тридцати лет все друзья Розалин развелись со своими женами, и она флиртовала на стороне, тоже подумывая о разводе. Но Борден сказал: “Нет. Мы с тобой очень счастливы”. Они решили завести второго ребенка. Однажды, когда малышу исполнился год, Борден вернулся вечером из офиса и спросил Розалин, счастлива ли она.

“Да, а ты разве нет?”

“У меня есть другая женщина, — сказал Борден. — Я люблю ее”.

“Как долго это продолжается?” — спросила она.

“С того времени, как ты забеременела”.

“Все это время я была счастлива”.

“Я это знаю”, — сказал он.

“Вот это-то и ужасно”.

(Борден считал себя высоконравственным человеком.)

“Хорошо, — с трудом произнесла она. — Я ухожу”.

“Нет. Ты не можешь забрать детей с собой”. Борден убедил Розалин, что она сможет снова стать счастливой. По его словам, он может иметь великолепный брачный союз и волнующую подругу. Он объяснил, что для их брака это будет даже хорошо.

В течение полутора лет Розалин думала: “Эти люди держат меня в подчинении. Они похожи на мою мать, и именно ее место занял сейчас Борден. Жить в таких условиях невозможно. Я вышла за него замуж, чтобы спастись от матери, Бруклина и всего вульгарного окружения. Но я недостаточно знаю все его капризы. Я хочу душевного равновесия”.

В тридцать лет ей надоело быть для Бордена женщиной на побегушках. Она хотела бы радикально изменить свой образ жизни. В глубине души она чувствовала себя необычным человеком, художником или медиумом.

“Я уезжаю в Калифорнию”, — сказала она мужу.

“А почему?” — спросил он.

“Я не хочу больше здесь оставаться”.

“Твой уход сделает меня несчастным”, — сказал он.

Она встретила скульптора, работающего в области рекламы. Правда, сейчас он находился в периоде бездействия. Он пережил уже три инкарнации. “Я хочу продолжить себя духовно”, — сказал он.

“Да, да”, — ответила Розалин.