В самом деле, в соответствии со всей совокупностью основных положений современного естествознания и с общими принципами материалистического монизма, на которых базируется, в частности, и все данное исследование, сенсорное психическое время представляет собой психическое отображение времени физического, отображение, которое в пределах так называемого нейтрального интервала обладает свойством метрической инвариантности по отношению к воспроизводимому в нем интервалу физического времени.

Однако при сопоставлении соотношений временных параметров: последовательности, длительности и одновременности – в физическом времени и времени сенсорном – легко обнаруживается их резкое несоответствие. Общим для времени физического и времени сенсорного является сочетание последовательности с длительностью, ибо всякая длительность есть последовательность моментов. Что же касается сочетания последовательности с одновременностью, то здесь дело обстоит радикальным образом по-другому. Сама природа физического времени как асимметричной однонаправленности исключает сочетание последовательности с одновременностью. Временная последовательность по сути заключает в себе отношения "до" и "после", "раньше" и "позже", но эти отношения есть отношения неодновременности. То, что в физическом времени последовательно, не может быть одновременным, а что одновременно, то явно не последовательно. По отношению к физическому времени такая констатация выглядит банальностью, но тогда тем более удивительно, что противоположное сочетание, т.е. сочетание последовательности с одновременностью, имеющее место во времени сенсорном, не осознается как сочетание парадоксальное, не менее противостоящее основным закономерностям физического времени, чем свойство сенсорного или сенсорно-перцептивного пространства, выраженное в его метрической инвариантности, достигаемой за пределами метрики носителя образа, противостоит свойствам пространства физического. Столь удивительная нейтральность по отношению к такому фундаментальному парадоксу сенсорного времени может быть, видимо, объяснена, кроме указанного выше маскирующего воздействия пространственной структуры по отношению к структуре временной, еще и сложившейся традиционной непривычкой сопоставлять структуру сенсорного и вообще психического времени с особенностями структуры времени физического. Эта непривычка дополнительно к укоренившимся традиционным установкам подкрепляется еще и чрезвычайно малой разработанностью проблемы времени вообще, а в особенности времени психического, и в частности сенсорного. Не случайно Дж. Уитроу справедливо упоминает о несопоставимо малой разработанности науки хронометрии по сравнению с наукой геометрией (см. Уитроу, 1964, гл. 1). Тем более это по вполне понятным причинам относится к геометрии психического пространства в ее соотношении с хронометрией психического времени.