Феномен "понимание"

Произведенное выше описание эмпирических характеристик мысли как результативного психического образования ясно показывает, что все они, воплощая разные аспекты ее структуры, органически взаимосвязаны и каждая из предшествующих характеристик проливает свет на особенность последующих. В данном звене последовательно составляемой "цепи" основных характеристик эта их органическая взаимосвязь вводит в сферу рассмотрения такую сугубо специфическую особенность мысли, как ее "понятность" или, наоборот, "непонятность", обозначаемые в экспериментальной психологии мышления как "феномен понимания".

Понимание как психологическая специфичность мысли. Перефразируя известное положение А. Эйнштейна (1965), что самое непонятное в этом мире – то, что он понятен, можно еще на больших, пожалуй, основаниях сказать, что самой непонятной характеристикой мысли как раз является ее понятность или непонятность. Парадоксальность этой особой непонятности природы понимания состоит в чрезвычайно резком разрыве между впечатлением непосредственной субъективной ясности и кажущейся "очевидности" того, что значит "понятно", и необычайной трудностью не только теоретически определить, но и четко эмпирически описать это специфическое явление и адекватно соотнести его субъективные и объективные показатели и особенности.

Первое обстоятельство, на которое здесь необходимо указать, состоит в том, что, хотя термин "понимание" как в обыденной жизни, так и в психологии употребляется применительно к самым различным психическим процессам, этот феномен в его внутренней специфичности является характеристикой собственно мыслительной. Процесс восприятия и образ как его результат у взрослого человека также сопровождается пониманием (или непониманием) и даже может существенно зависеть от понятности или непонятности воспринимаемого. Но в принципе, в оптимальных условиях, адекватный перцептивный образ с его основными характеристиками – пространственно-временной структурой, модальностью, интенсивностью, константностью, целостностью и даже собственно перцептивной обобщенностью может быть сформирован и без понимания. Можно адекватно и точно воспринять объект, воспроизвести его характеристики, скажем, в рисунке, и при этом не только не понять, "что это такое", но даже и совершенно не узнать в нем практически ничего знакомого и поэтому не иметь возможности обозначить его каким-либо конкретным именем.

Понятной или непонятной может быть также своя собственная или чужая эмоция. Но непонятная эмоция не перестает быть эмоцией как "психической реальностью" (Сеченов, 1947), также как непонятый перцептивный образ не перестает быть образом во всей его основной психологической специфичности. В отличие от этого непонятая мысль, если в ней действительно отсутствуют даже проблески понимания, перестает быть мыслью в ее специфическом качестве и может быть только механически воспроизведенной, что как раз и означает, что в этом случае от нее остается лишь пустотелая речевая оболочка. Жизненная практика, в частности и в особенности практика клиническая и педагогическая, ясно свидетельствует о том, что такой "речевой труп" мысли является, к сожалению, еще достаточно распространенной реальностью. Это выражено в частности, в такой тяжелой "педагогической болезни", как зубрежка.