Об одном из "стержней" категориального аппарата – принципе причинности – уже было сказано немало. Кроме него категориальный аппарат включает и другие глобальные объяснительные принципы, в первую очередь системности и развития. Как и принцип детерминизма, принцип системности изначально историчен. Системно мыслили Аристотель и Павлов, Дарвин и Басов, Келер и Ухтомский, великое множество других исследователей. В их системном подходе можно найти много общего, но главное выявляется тогда, когда мы узнаем, чем он обогащается из века в век, что нового вносит в научную картину душевной жизни. Это же относится и к принципу развития: будучи продуктом длительного развития, он по-разному объяснял психику в различные периоды.

Вместе с тем недостаточно указать на эти три принципа, чтобы объяснить роль категориального аппарата науки в построении психологического знания. Ведь причинность, системность, развитие служат рычагами научного исследования не только в психологии, но и во всех дисциплинах – от астрономии до языкознания. Повсюду ищут причины явлений, изучают их упорядоченность (Солнечная система, система языка) и закономерности развития. Для создания же собственной структуры психологической мысли нужно в ее исследовательском аппарате найти категории, которые запечатлели бы уникальность, самобытность психических явлений. Эти категории – образа, мотива, действия, отношения, личности – образуют систему наиболее общих понятий, "впаянную" в категориальный аппарат, сквозь "магический кристалл" которого психика выдает науке свои тайны.

Историческое исследование призвано "диагностировать" ценность, новизну и оригинальность знания, определив тем самым, удалось ли продвинуться вперед в познании природы вещей или дело ограничилось заменой одних слов другими.

Перед нами прошли разные стадии в научном познании психики – от древности до наших дней. В их смене есть определенная логика, своего рода закономерность. Древо познания ветвится по своим законам, постичь которые можно, лишь обратившись к истории рождения, преобразования и гибели конкретных воззрений на психические формы жизни.

Проникновение в тайны истории не только предостерегает от повторения прежних ошибок и открытия давно известного; анализ логики развития науки делает также возможным вероятный прогноз ее дальнейшей эволюции. Память науки, подобно памяти человека, сберегается ради будущего.