Толкование односоставного предложения как неполного двусоставного приводит к потере его специфичности, оригинальности выражения в нем суждения. От такого толкования многие советские лингвисты отказались. Главный член односоставных предложений не является ни подлежащим, ни сказуемым, а оригинальной формой выражения субъекта, предиката и связки суждения.

Разберем логическую природу некоторых типов односоставных предложений. Прежде всего остановим внимание на так называемых номинативных предложениях. Этим термином лингвисты обозначают все односоставные предложения, которые выражают мысль о бытии, наличности, существовании названного предмета, явления или действия. Номинативные предложения выражаются именем существительным в именительном падеже (или количественно-именным сочетанием, местоимением, числительным). Номинативное предложение может состоять из одного слова и из словосочетания с именем существительным как главным членом. Примеры номинативных предложений: «Ветер». «Ночь». «Путевые огни». «Водокачка». «Тень семафора».

Подобного типа предложения, по мнению некоторых логиков, выражают какой-то один элемент суждения, чаще всего предикат суждения. Номинативные предложения образовались в результате того, что один из членов двусоставного предложения стал постоянно пропускаться, а со временем даже перестал подразумеваться. Такое предложение выступает как трансформация двусоставного.

Так, профессор П. С. Попов исходит из того, что если в предложении субъект суждения не нашел выражения в специальном слове, то его нет вообще, а существует только предмет суждения. «Без предмета суждения не может быть никакого предицирования, т. е., иначе говоря, никакого суждения, но это и значит, что имеется предмет, не получивший словесного выражения. Мы и настаиваем на том, что предмет суждения может порою не получать выражения. Если же предмет получил свое выражение в суждении, то имеется субъект в формально-логическом смысле слова. Но ничего третьего тут нет и не может быть. Либо предмет не получил выражения в субъекте, тогда имеется лишь предмет суждения; либо логический субъект, отражающий предмет, имеется в наличности, будучи выражен в суждении; тогда налицо и предмет суждения и отражающий его субъект (в том или ином его признаке); этот субъект можно назвать чисто логическим субъектом в тесном смысле этого слова. Все остальное следует признать формально-логическим мифом, а именно, будто возможна такая ситуация: налицо предмет высказывания, выраженного же словесно в суждении предмета в виде особого элемента — нет, но все же имеется некий субъект, словами не выраженный. Тогда мы скажем: этот словами не выраженный субъект и есть самый предмет высказывания, который раскрывается в сказуемом...» (СНОСКА: П. С. Попов, Суждение и его строение. «Философские записки», т. VI, стр. 79.)