Идеалисты требуют «проверки» каждого слова и предложения. Под этой проверкой они понимают «отыскание референта», т. е. отыскание единичного восприятия, обозначаемого данным словом или предложением. Поскольку же слова выражают понятия, т. е. общее, присущее бесконечному множеству явлений, а это общее вне единичного непосредственно воспринять нельзя, семантические идеалисты объявляют эти слова бессмысленными, «лишенными референта», «пустыми ярлыками» и т. д. Приводя примеры предложений «Каро — собака, Каро — животное, Каро — вещь», Карнап заявляет: «Последнее предложение коренным образом отличается от предшествующих, оно... пусто, лишено какого бы то ни было содержания (gehaltleer), аналитично» (СНОСКА: R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, S. 220.).

Пустота и бессмысленность этого предложения, по Карнапу, вызвана тем, что в нем употреблено слово «вещь». Слова: вещь, предмет, свойство, качество, отношение, состояние, положение, процесс, событие, действие, пространство, время, тело и т. д.— это, по Карнапу, «общие» слова, «лишенные референта», а потому бессмысленные, пустые, сеющие иллюзии. «Необходимость применения этих слов, однако, покоится лишь на неудовлетворительности словесных языков, на их нецелесообразном синтаксическом строении. Любой язык без ущерба для его выразительности и краткости выражения может быть так преобразован, чтобы обойтись без общих слов» (СНОСКА: Ibidem.).

Карнап здесь совершенно произвольно объявил одни слова «общими», а другие «необщими», уверяя, будто между ними имеется «коренное» различие: «общие» слова-де не сводимы к «данному», т. е. к восприятию, и потому бессмысленны, а «необщие» сводимы к восприятию и потому осмысленны. Но нелепость такого разделения бросается в глаза: ведь «собаку вообще», «животное вообще» тоже никто не видел и не может себе представить, хотя каждый имеет понятие о собаке и о животном. Ясно, что и слова собака, животное также являются общими(СНОСКА: В 1928 г. Карнап сам признавал (см. «Der logische Aufbau der Welt», S. 36), что общими являются все слова, кроме собственных имен, что приводило его к выводу о бессмысленности всех этих слов. Тогда «настоящим», правильным способом употребления языка Карнап считал использование в качестве подлежащих предложений только собственных имен. Пользование «общими» словами, которые нельзя соотнести с единичным восприятием или представлением, Карнап оценивал как. неправильное пользование языком. Эти «недозволенные знаки,— писал Карнап,— хотя они сами по себе ничего не обозначают, употребляются так, будто они обозначают предмет...» Поэтому, заявлял Карнап, «мы будем говорить о недозволенном знаке, что он обозначает не «предмет», а «мнимый предмет». (При этом, согласно нашему строгому воззрению, даже так называемые «общие предметы», например «собака» или «собаки»,— уже мнимые предметы)». Смысл этой концепции, объявляющей пустыми и бессмысленными все понятия науки, хорошо виден из заявления, которым Карнап заключает все эти рассуждения: ««Предметы» науки почти все являются мнимыми, предметами» (Ibid., S. 37), как и все вообще слова, ибо ни одно слово нельзя свести к отдельному восприятию или отдельному представлению.