Таким образом, материальной опорой для абстрактного и обобщенного мышления, средством его осуществления и существования могут быть сигналы сигналов, связанные не только со звуковой речью, с языком слов, слышимых или видимых при чтении, но и с ручным языком, языком жестов.

Возникает вопрос, почему же тем не менее у нормальных людей средством осуществления и существования абстрактного и обобщенного мышления является звуковой язык, а не ручной или какой-либо другой язык? Это объясняется прежде всего тем, что звуковой язык является наиболее удобным средством общения и наиболее гибким и отдифференцированным средством осуществления абстрактного и обобщенного мышления (не говоря уже о том, что руки заняты в процессе труда), но не ввиду принципиальной невозможности использования в этих функциях каких-либо других форм языка.

Идеалисты — языковеды и философы,— утверждая, что мышление может происходить без помощи языка, что язык есть лишь средство выражения мыслей человека, сложившихся без помощи языка, в целях его сообщения собеседнику, обычно указывают, что в чистом виде, без помощи языка, мышление происходит, когда человек думает про себя. Более того, многие из них противопоставляют мышление и язык, рассматривая последний лишь как что-то внешнее по отношению к мышлению.

Эта точка зрения в ее крайнем виде выражена в известном афоризме Шопенгауэра, который писал, что мысли умирают в ту минуту, когда они воплощаются в слова. А. Бергсон писал, что живая мысль несоизмерима с языком, что слова мешают схватыванию истинного смысла понятия.

Противопоставление языка и мышления, полный отрыв языка от мышления положен в основу одного из направлений современного буржуазного языкознания — американского структурализма, или лингвистического механицизма, возглавляемого Л. Блумфильдом. Поскольку, по мнению Блумфильда, по речи говорящего мы не можем судить о том, какие психические процессы происходят в это время в его мозгу, и единственно реальным, объективно наблюдаемым фактом в процессе речи является только сама речевая деятельность, которая должна рассматриваться лишь как одна из многих форм двигательной активности человека (например, наряду с ходьбой, движениями рук и т. п.), постольку единственным объектом для языковеда при изучении языка являются его формы, которые нам ничего не могут сказать о выражаемых ими значениях.