Императивность норм может быть сильнее или слабее в зависимости от разных историиеских условий, в частности, известную роль может играть наличие нескольких исторически сосуществующих возможностей реализации, недостаточно дифференцированных для их носителей. Такая ситуация может создаваться, например, при параллельном сосуществовании в известном равноправии «своей» и «чужой» нормы, т. е. при той или иной форме двуязычия определенного коллектива. В этой связи можно сослаться на мнение Л. В. Щербы [77, 312], отмечавшего также, что и при смешении языков и диалектов норма может быть весьма широкой, так как существует возможность «сказать по-разному». Однако даже в таких случаях более правильно, видимо, говорить не об отсутствии нормы, а лишь о ее весьма широких рамках, допускающих значительное варьирование21.

Рассматривая понятие языковой правильности, многие лингвисты обращали внимание на произвольность соответствующего понятия по отношению к языковой структуре, которая может в принципе выявляться в любой совокупности реализаций22. Это положение получает, однако, известные коррективы при рассмотрении конкретного, т. е. уже определенным образом реализованного и функционирующего языка.

В подобной ситуации правильность в значительной степени основывается на исторической языковой традиции, воплощенной в норме, а также на социальной и функциональной оценке реализаций языковой структуры. Заметим в этой связи, что пражской школой лингвистов был в свое время выдвинут так называемый «функ<563>ционально-телеологический» критерий правильности (ср. [9, 121—122]), который в несколько модифицированной форме рассматривается и другими лингвистами [79,119] (ср. также [41, 7—8]). Речь идет в этом случае о выборе «правильных» языковых средств в соответствии с целеустановкой и условиями коммуникации23.

С оценкой языковых фактов, относящихся к норме, как обязательных для определенного языкового коллектива и как «правильных», непосредственно связаны и эстетические характеристики языковых явлений. Заметим прежде всего, что эстетические оценки могут зависеть от социальных характеристик тех или иных реализаций языковой структуры, т. е. весьма часто красивым оказывается то, что «социально приемлемо» для носителей языка (ср. в этой связи негативную оценку фактов языка низших классов, особенно ясно выступающую в буржуазном обществе, а также соответствующую оценку языка людей, не получивших достаточного образования, которая сохраняет свое значение в любых общественных условиях). Существует, однако, и несколько другой аспект эстетических оценок языковых реализаций, не столь прямолинейно соотнесенный с социальными моментами. Так, в ряде случаев «красивое» связывается с функционально целесообразным или ситуативно-оправданным, что относится не только к языку (вернее, не только к «речевому» поведению), но и к другим формам человеческого поведения — манере одеваться, манере держаться и т. д.24 В этом смысле языковые нормы должны оцениваться как одна из форм нормативности обычаев, включаясь тем самым в категорию различных общественных норм.