По-видимому, в более редких случаях могут возникать контаминированные  грамматические формы и слова, например, в тюркском говоре дер. Эушта употребляется форма прошедшего времени баратагъанбыс 'ходили бывало', возникшая в результате контаминации местной формы прош. вр. баратагъабъс и татарской формы давнопрош. врем. баратырган идек. В этом же говоре существует местоимение сезлдр 'вы', ср. тат. сез 'вы' и местн. силдр 'вы' [1, 11].

Людиковский и ливвиковский диалекты карельского языка испытали на себе заметное влияние вепсского языка. Любопытно сравнить парадигму спряжения возвратного глагола в настоящем времени в собственно карельском, ливвиковском, людиковском и вепсском языках.

Собственно карельский

Ед. ч.                                                       Мн. ч.

1л. peziečen 'я умываюсь' и т. д.      peziečemmд

2 л. peziečet                                        peziečet't'a

3 л. peziečöw                                      peziečet'дh

Ливвиковский и людиковский

Ед. ч.                                    Ми. ч.

1 л. pezemцs                   pezemцkseh

2 л. pezetцs                     pezetцkseh

3 л. pezehes                    pestäheze [39, 7].

Вепсский язык

Ед. ч.                               Мн. ч.

1 л. pezemoi                 pezemoiš

2 л. pezetoi                   pezetoiš

3 л. pezese                    pezesoi [70, 92].

Нетрудно заметить, что формы возвратного глагола в ливвиковском и людиковском диалектах близки к соответствующим формам вепсского языка, но полностью с ними не совпадают.

В переходном албанском говоре Думре встречаются контаминированные  формы, образуемые с тоскским ротацизмом, но при сохранении гегского вокализма: bв^ori 'он сделал' (3 л. ед. ч. аор.); гегск. bвni, тоскск. bлri, njarлn 'одну' (вин. п.); гегск. njвnen,  тоскск. njлren [26, 225].