А вот ребенок, который не умеет производить действия во внутреннем плане и не способен предварительно провести всю эту работу в уме, может найти решение только с помощью внешних действий. Ему надо взять дощечку и попробовать, подходит ли она. Пока не попробует, он не понимает, годится она или нет. Если дощечки нету перед глазами, он может попытаться применить какой-нибудь совсем малоподходящий предмет. И пока не попробует своими руками, он не улавливает его полную непригодность.

Хороший пример подобного поведения описан в психологической литературе. Мячик закатился под шкаф.

 Ребенок хочет достать его с помощью палки, но палка коротка. Малыш вновь и вновь повторяет безуспешные попытки. А рядом со шкафом стоит щетка с длинной ручкой, которая вполне годится для данного случая. Взрослый, глядя на происходящее, говорит ребенку:

«Ты же видишь, что палочка коротка. Подумай, как еще можно достать мячик». И получает ответ: «Не надо думать, надо доставать!» Почему так отвечает ребенок? Да только потому, что он не умеет решать задачу во внутреннем плане. Найти решение сначала в уме, а только потом осуществить его — для малыша дело недоступное. Поэтому предложение подумать для него равносильно предложению ничего не делать. Ясно, что это никуда не годится: надо доставать. Использовать щетку он догадается, только если та случайно окажется в поле его зрения.

Умение действовать в уме, находить решение про себя, во внутреннем плане — одно из важнейших условий успешного обучения в школе. Необходимость таких действий там встречается буквально на каждом шагу. Возьмите хотя бы такую простую арифметическую операцию, как сложение с переходом через десяток. «Сколько будет 8+5?» Для нас, взрослых, это легче легкого. Мы либо просто помним, что 8+5=13, либо у нас в уме 5 как-то автоматически распадается на 2 и 3, а это 3 тут же превращается в 13. Совсем иное дело ребенок. Прежде всего ему надо найти число, дополняющее 8 до круглого десятка. То есть надо из 10 вычесть 8. Полученную двойку вычесть из второго слагаемого. Найденный результат добавить к десятке. Получится искомый ответ. Вы не сбились, не потеряли нить мысли, читатель, когда прослеживали эту последовательность действий? Вам не пришлось хотя бы разок возвращаться мыслью назад? А теперь представьте, каково приходится ребенку-первокласснику. Практика показывает, что если он умеет осуществлять действия во внутреннем плане, то, пусть с некоторыми трудностями, он все же довольно быстро овладеет и «счетом в уме». А вот если не умеет... Тогда он довольно быстро поймет, как получить результат, нарисовав на промокашке 8 палочек и добавив к ним еще 5, но научиться решать это в уме для него задача почти непреодолимая. Особенно путает и сбивает его число 10. Оно откуда-то берется, хотя его нет в условии. Сначала из него надо что-то вычитать, потом что-то прибавить, хотя при пересчете палочек ничего подобного не требовалось. Словом, трудности, подобные описанной, будут в школе встречаться на каждом шагу. Чтобы избежать их или, во всяком случае, свести к минимуму, необходимо еще в дошкольный период научить ребенка действовать во внутреннем плане. В каком возрасте следует начинать это делать? Здесь, как и в других приводимых в брошюре советах, трудно указать точный возраст. Надо начинать тогда, когда ребенок в состоянии освоить то, что вы ему предлагаете. А с учетом этого соображения — чем раньше, тем лучше. Так, скажем, способность к действию в уме появляется не сразу. Ее формирование проходит несколько этапов. Сначала ребенок просто не умеет этого делать, как не умел мальчик, уверявший, что не надо думать, а надо доставать. Когда ребенку встретится в жизни аналогичная ситуация, он снова не будет думать, а будет повторять попытки доставания. На следующем этапе он еще не умеет решить задачу в уме, но может воспроизвести в уме решение, найденное ранее. Если, скажем, ему случайно попалась на глаза щетка или ему посоветовал использовать ее взрослый, то в следующей подобной ситуации (завалилась какая-нибудь игрушка за диван) мысль о щетке сразу же придет ему в голову. Дальнейший этап связан уже с действиями в уме, но эти действия непоследовательны, хаотичны, случайны. Ребенок как бы манипулирует объектами в уме и, перебирая одно, другое, третье, в конце концов наталкивается на верное решение. Скажем, он решил попробовать бабушкину палку, но вот беда — она немного коротка. Для того, кто умеет действовать в уме, ясно, что надо взять какой-то предмет вроде палки, но подлиннее. Ту же щетку, например. Но для ребенка, находящегося на описываемом этапе, результат предыдущего действия не служит основанием для того, чтобы спланировать последующее. Он вполне может решить, что ему годится веник, хотя тот явно короче палки. Вот так, перебирая приходящие в голову решения и проверяя их, он в конце концов находит подходящее. На следующем этапе неуспех предыдущего действия уже учитывается ребенком, когда он планирует в уме дальнейшие. И результат действия он в основном уже может себе представить. А если так, то перебор вариантов сильно сокращается. Ребенок никогда не попытается доставать игрушку более коротким предметом, чем не оправдавшая себя палка. Он быстро переберет в уме длинномерные предметы, имеющиеся дома,— щетка, лыжные палки, папина рейсшина и т. п.— и воспользуется наиболее подходящим. На этом этапе умение действовать в уме можно считать в основном сформированным. Для его завершения осталось только одно: научиться решать в уме задачу, идя от цели, т. е. в порядке, обратном реальному. В предметном плане так действовать, конечно, просто невозможно, но про себя, в уме — почему бы нет? Это сразу открывает дополнительные возможности для решения задачи. Скажем, если ни один из длинномерных предметов, имеющихся дома, не подошел, ребенок без труда сообразит, что можно просто отодвинуть диван. А вот ребенок, находящийся на предыдущем этапе, вряд ли придет к этой мысли. Скорее, он будет думать, нельзя ли имеющиеся палки как-то удлинить — связать, вставить одну в другую и т. д.