Б. Достижение автономии в поведении

Доуван и Адельсон определяют поведенческую самостоятельность как то, что подросток может сделать по-своему, и оценивают ее, исходя из анализа тех решений, которые подростки могут принимать в повседневной жизни без апелляции к родительскому авторитету. Данный вид освобождения от опеки часто исследуется при изучении конфликтов, возникающих в результате противостояния родительскому контролю.

Большинство подростков в ответ на вопрос о том, как они принимают решения в повседневной жизни, утверждают, что испытывают трудности и определенные конфликты с родителями. Проведенные на эту тему исследования рисуют достаточно стабильную картину. Прежде всего, это конфликты по поводу повседневных привычек: одежды, длины волос, макияжа, времени отсутствия дома и т. д. Затем это проблемы, связанные со школьной жизнью: низкая успеваемость, несделанные уроки, необходимость подготовки к экзаменам. Наконец, это конфликты, связанные с системами норм и ценностей. В целом результаты опросов, проведенных в Европе (Zazzo, 1966; Coleman, 1980) и Соединенных Штатах (Rice, 1975), показывают, что меньшинство подростков (от 20 до 30%) не отмечают трудностей в общении с родителями или говорят, что уже преодолели их, большая же часть (70%) отмечают наличие проблем, часто становящихся предметом споров, и высказывают определенные жалобы в адрес родителей. В этой группе 20% респондентов указывают на серьезные и постоянные конфликты и считают, что их не понимают. 5—10% респондентов живут в постоянных острых конфликтах, испытывают чувство отверженности, заявляют о непонимании со стороны родителей, о ригидности родительского мышления и о глубоких расхождениях с родителями во мнениях по многим вопросам. Эта группа сталкивается с открытыми кризисами, выражающимися в бурных конфликтах и бегствах из дому.

Изучение этих результатов ясно показывает, что попытки эмансипации от родителей в большинстве случаев ярко выражены. Однако такие опросы не позволяют составить ни общую картину «непокорившихся» подростков, ведущих открытую борьбу за свою независимость, ни общую картину семьи, терзаемой конфликтами с подростками. Подобная картина, как можно будет увидеть, наблюдается лишь в одном случае из пяти: большинство подростков как-то договариваются с родителями, появление острых конфликтов наиболее часто характерно для семьи, чья история отмечена старыми конфликтами. Впрочем, требования полной свободы не должны затенять позитивный характер отношений с родителями, отмеченный в анкетах: более 60% подростков считают, что встречают понимание со стороны родителей и испытывают удовольствие от их общества (Larsen, 1972; Rutter, 1980). Но хотя 25% респондентов стоят на более критических позициях, только 5% подростков описывают семью как место подавления их личной Свободы.