Увеличение времени на образование (как и свободного времени в целом) должно было способствовать созданию благоприятных субъективных условий для развития разнообразных склонностей к различным видам труда как в материальном, так и в духовном производстве. Становление склонностей до и вне всякой необходимости ранней профессионализации молодежи могло бы гарантировать не только потенциальную, но и реальную свободу выбора профессии. Тем самым было бы реализовано предсказание Ф.Энгельса о том, что в процессе построения коммунистического общества «разделение труда... превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвертого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность... переходить от одной отрасли производства к другой в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку» [19, т. 4, с. 335-336].

Развитые склонности и призвания (в отличие от неразвитых влечений и потребностей) людей не могут противоречить интересам общества, поскольку они сами являются единственным способом существования так называемых общественных интересов. Действительные интересы общества не могут быть ничем иным, кроме как интересами людей. Это отчетливо понимал К. Маркс, еще будучи гимназистом, когда он писал в своем сочинении о выборе профессии: «Главным руководителем, который должен нас направлять при выборе профессии, является благо человечества, наше собственное совершенствование. Не следует думать, что оба эти интереса могут стать враждебными, вступить в борьбу друг с другом, что один из них должен уничтожить другой; человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовершенствования, только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага» [18, с. 4 — 5].

К сожалению, реальный социализм опроверг все предсказания классиков марксизма-ленинизма, в том числе и их предсказания относительно трансформации труда: «...труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни...» [19, т. 19, с. 20]. Процесс сокращения сферы труда был не только остановлен (что прямо противоречило партийным декларациям), но и повернут вспять. Архипелаг ГУЛАГ сделал труд единственным средством для жизни миллионов людей, восстановил и культивировал наиболее рабские, нечеловеческие формы этой отчужденной деятельности. И если для эпохи оттепели в какой-то мере были справедливы слова В. А. Сухомлинского: «Человек, для которого труд стал органической потребностью, уже живет рядом с нами, трудится, мечтает...», то дальнейшая эволюция нашего государственного капитализма, мимикрировавшего под социализм, уничтожила последние иллюзии. Любовь, склонность к трудовой деятельности всегда жили и продолжают жить в человеке. Люди, любившие свое дело, жили и 100, и 500, и 2000 лет назад, ибо именно на них держится мир. Более того, органическая потребность в труде являлась мощным фактором антропогенеза и даже «на заре человечества была присуща почти в равной степени всем людям» [171, с. 76]. Лишь в условиях действительно социалистического развития люди могли бы получить шанс реализовать в масштабах общества понимание того, «что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения» [19, т. 42, с. 98]. Подлинный социализм — это социальный строй, который призван дать широким массам трудящихся возможность выработать действительное коммунистическое отношение к труду, состоящее в том, чтобы на практике уничтожить труд посредством планомерного сокращения рабочего времени в Материальном производстве. Возможность эта была упущена.