На следующий год обучения Кирилл научился ориентироваться в своей комнате, коридоре, на этаже и в раздевалке. Ориентировкой во дворе не овладел. В столовой стал правильно есть, употребляя не только ложку, но и вилку. Действиями с ножом не овладел. Хорошо одевается и раздевается, аккуратно пользуется туалетом.

Попытки заниматься счетом, лепкой, классификацией (раскладывание предметов в разные коробочки) успеха не имели.

В дальнейшем после многократного повторения научился выполнять действия по жестам, обозначающим соответствующие операции: вставай, умывайся, есть, гулять, спать. Однако сам жестов не употребляет.

Путем длительного обучения, во время которого педагог действовал руками воспитанника, Кирилл овладел всеми операциями по изготовлению булавок. От одной операции к другой самостоятельно не переходил. Работал медленно, без брака.

Овладел также навыками пришивания пуговиц к рубашкам, курткам, пальто, умел правильно соотносить место пришивания с петлями. Научился пользоваться и ножницами.

Все, что Кирилл умел делать, он делал только по сигналу педагога. По собственной инициативе ходил только в туалет. Если Кириллу не давать никаких сигналов к действию, он мог просидеть весь день, ничего не делая, сидя засыпал.

В заключение следует отметить, что тяжело умственно отсталых воспитанников с нарушениями зрения, слуха и речи оказалось возможным обучить лишь отдельным навыкам самообслуживания и некоторых из них — отдельным трудовым операциям. Те и другие двигательные операции у них образовались в результате длительной тренировки и представляли собой косные, инертные навыки, совершаемые по внешнему толчку. Выработанные навыки самообслуживания и акты поведения у них не объединялись в целостное целесообразное поведение, осуществляемое самостоятельно.

Приведенные данные находят свое объяснение в результатах ранее проведенных нами исследований особенностей высшей нервной деятельности умственно отсталых детей (А. И. Мещеряков, 1956, с. 197—243; 1958, с. 295— 389), в которых было показано, что вырабатываемые у олигофренов связи не образуют сложных элективных систем, нервные процессы у них инертны, эта инертность выражалась в застревании двигательного стереотипа, не регулируемого анализом конкретных раздражителей, предъявляемые сигналы не анализировались ими, а являлись лишь пусковыми стимулами готового стереотипа реакций.