Но массовая школьная и даже вузовская практика показывает, что школьники и студенты (неязыковых вузов и факультетов) иностранным языком не овладевают. Положение в принципе не меняется на протяжении не только десятилетий, но и столетий. Ещё Я.-А. Коменский писал: "Повара на кухне, служители при обозе, мастеровые - все они, делая своё дело или находясь при войске, во время походов быстрее усваивают чужой язык, даже два (!) или три (!!), чем питомцы школ - при полнейшем досуге и величайшем напряжении - один латинский язык. И с каким неравным успехом! Те после нескольких месяцев свободно (!) болтают о том, что им нужно, а эти через пятнадцать или даже двадцать лет (как это похоже на горькое признание сотрудника НИИ, кандидата наук. - В. Д.) могут произнести кое-что по латыни и то в большинстве случаев не без помощи своих костылей - грамматик и словарей, да и то не без колебания и запинки. Подобная непроизводительная трата времени и трудов может происходить не иначе, как вследствие неправильного метода" (СНОСКА: Коменский Я.-А. Великая дидактика. - Гл. XI, п. 11).

Так как латинским языком почти все учащиеся не овладевали, хотя и затрачивали на его изучение много времени и сил, то причина, стало быть, заключается не в учителе и не в учащихся, а в несовершенстве метода установившейся системы обучения, т.е. в основание учебного процесса положены не те принципы, которые могли бы обеспечить сравнительно быстрое и лёгкое овладение чужим языком.

Именно здесь же, говоря о неправильности метода обучения, Я.-А. Коменский писал: "Учащихся задерживали пять, десять лет на том, что несомненно можно воспринять человеку в течение года" (СНОСКА: Коменский Я.-А. Великая дидактика. - Гл. XI, п. 9). В качестве свидетельства, подтверждающего непригодность метода, Я.-А. Коменский приводит рассуждения и выводы профессора Ростокского университета Эйльгарда Любина (1565-1621): "Применяемый метод обучения детей представляется мне совершенно таким, как если бы кому-либо, оплатив его труд и старание, поручили нарочно придумать преподавание, при котором учителя обучали бы своих учеников латинскому языку, а те его усваивали не иначе, как с неимоверными трудами, с страшным отвращением, с бесконечными тяготами, и притом не иначе, как в предельно длительный промежуток времени". И дальше: "Думая обо всём этом, я, признаЮсь, не раз приходил к мысли и к тому решительному убеждению, что всё это введено в школу каким-то злым и завистливым гением, врагом человеческого рода" (СНОСКА: Цит. по кн.: Коменский Я.-А. Великая дидактика. - гл. XI, п. 12).