Игра

Нам осталось прояснить главное слово, смыслом которого оправдано все, о чем выше говорилось. Почти все тексты Антологии понимают его на свой лад, и оно того вполне заслуживает.

Это слово – «игра», под которым теперь разумеют

1) онтогенетический исток деятельности, культуры, науки и цивилизации;

2) исходный тип «творческого поведения» (М.Пришвин);

3) экзистентную мифологему, насыщенную амбивалентной семантикой;

4) универсалию и доминанту социального бытия.

Как в игре ребенка имитируется и закрепляется потребная в будущем деятельностная прагматика, так и культура в целом, по знаменитой формуле Й.Хёйзинги, не возникает из игры, а первоначально играется.

Так, новации Петровской эпохи предрешены в играх юного царя; в литературно-бытовой «галиматье» (выражение В.Жуковского) арзамасцев, как через столетие – в «зауми» футуристов экспериментально опробованы новые возможности искусства слова, потому что в литературном быте предвосхищается литературное бытие.

Игра пародирует и хоронит омертвевшие формы культуры, генерирует новые. В качестве онтологической и социально-психологической категории игра освоена весьма рано: «играющий мальчик» Гераклита и игровая утопия Платона задали античным картинам Космоса и социума игровые параметры, из которых европейская традиция так и не вышла. Игровое мироощущение знакомо греческой софистике и римскому скептицизму, дворцовой церемониальной эстетике Старого Китая (в штате императорского дома имелся чиновник по режиссуре дворцовых интриг), конфуцианству (в формах провокативного вопросно-ответного дискурса), дзэн-буддийской манере маргинального поведения (имитация детскости), чудачеству дервишей.

В индуистской космогонии Вселенная порождается в номинативной игре Праджапати (мир вызван к бытию чрез произнесение имен <Шатапатха-брахмана. XI. X. 6, 3; ср.: Быт. 1, 3>); особым пиететом в раннем буддизме окружен такой памятник, как «Лалитавистара (Описание волшебной игры Будды)». Ветхозаветная онтология включает образ Софии – Премудрости Божией, играющей пред лицеем Господа (Кн. прит. Солом. 8, 27–31). Средние века усиливает дидактические акценты игры (А.Августин, Фома Аквинский), Проторенессанс культивирует условно-игровую эстетику рыцарского эроса (куртуазная культура) и улегченной праздничной жизни. Ведущие мыслители Возрождения приняли игру в качестве основного модуса человеческого бытия, – и в этом статусе игра переходит в трактаты просветителей, в педагогику и в романтическую антропологию (Дюбо, Шиллер, Гёте, Кант).