Этот вопрос не ставился в деятельностной концепции. Считалось, что завершение действия есть нечто само собою разумеющееся и не требующее дополнительных комментариев. И это действительно так, если действие завершается извне, т.е. если действующий не является субъектом завершения (а значит и совершения) действия. Извне "подкладываются" и неизменная ситуация, и свойства требуемого продукта. Но если непонятно, как "изнутри" самого действия строится его завершенность (целостность и "этость"). то что же тогда такое "действие"? Кому и каким образом видно, что "вот это" — действие, а "это" — нет?

Неотрефлексированность представлений о завершении действия отзывалась натурализмом в понимании замысла и целеполагания. Действие представлялось как линия, в конце которой находится требуемый результат (цель), а в середине — некие промежуточные результаты подцели). При этом предполагалось, что образы цели, пусть и в разной степени отчетливые, уже имеются у действующего. Ранее я говорил, что цель и замысел принадлежат двум разным "линиям" действования: действию по построению чего-либо и действию самого построенного. Теперь же надо добавить, что действие построенного есть преобразование и преодоление самой ситуации действия по построению, т.е. его превращение и развитие. Лишь когда действование замыкается подобным образом, можно говорить о его завершении: нечто сделано, потому что сделано нечто внутренне завершенное — самодовлеющее и самодействующее. При таком понимании завершенности действия его цель может видеться не иначе, как находящейся в "точке икс" (рис. 10), на переходе от действования к построению места самого этого действования.

В. Изложенное представление о продуктивном действии позволяет разделить пострение действия и построение вещи.

Понятно, что если действие представлять как "линию", в конечной точке которой находится та или иная вещь, то все его последовательные части (ход протекания) можно описать на языке характеристик этой вещи. Если же мы говорим о полипредметности действия и координации нескольких входящих в него превращающихся друг в друга преобразований, то разговор должен происходить уже не на языке свойств строимых вещей, а на языке переходов в самом процессе их построения. Снятие, явление и их координация, обретение места и порождение пространства возможностей — слова из языка построения действия.