В реальной жизни чистые типы т. встречаются крайне редко: человек слишком сложен, чтобы его можно было описать такой простой схемой. Тем более что склонность человека к быстрым или замедленным реакциям, его импульсивность или уравновешенность, глубина переживаний или их поверхностность только до известной степени определяются т. Как существо социальное, человек вынужден приспосабливаться к другим людям, и, считаясь с ожиданиями семьи, друзей, окружения и вообще с требованиями жизни, он способен при необходимости умерять свой пыл или же заставлять себя быть более энергичным, преодолевать надежду на «авось» и природную лень.

Хотя с т. рождаются, но, чтобы жить в мире с собой и другими, человек вынужден помнить, что он существует в мире других людей, каждый из которых тоже наделен особым т. и, что не менее важно, имеет свои цели и желания, свой характер. Это еще трудно для ребенка, но возможно с того момента, когда человек осознает себя как «Я», который должен взаимодействовать с Другим, понимаемым как «Ты», т.е. в диалоге равных и необходимых друг другу личностей. Внимание к отношениям «Я» и «Ты» смягчает зависимость человека от «неудобных» для него и для других черт его т., таких, как природная застенчивость, раздражительность или медлительность. Человек, обуздывающий в себе «природное» ради культурного, социального, нередко переживает так называемое «второе рождение», сознавая себя «человеком среди людей». Так он становится личностью (см.).

В какой мере от т. зависят поступки человека? Нередко в значительной. Как определяющий «психофизиологическую базу» характера (см.), т., казалось бы, не подлежит оценочному суждению: недаром мы говорим «неудержимый т.», но не говорим «скверный т.». Мы не противопоставляем сангвиника меланхолику как лучшее – сомнительному. Тем не менее в разные исторические периоды и в разных культурах те или иные типы т. оказываются выделенными как социально и культурно предпочтительные. Об этом свидетельствуют памятники литературы прошлого и литература настоящего.