В данной книге избранных трудов видного психолога представлена развитая в русле рубинштейновской школы концепция личности как субъекта жизненного пути, субъекта деятельности и сознания, раскрыты некоторые структуры и механизмы ее высших жизненных функциональных способностей — активности, сознания и временной организации, их типологические особенности, определяющие меру и характер становления личности. Показаны возможности и стратегия типологического исследования, давшего картину разнообразия реальных типов личности.

Книга предназначена для психологов, педагогов и студентов, готовящихся к психолого-педагогической деятельности.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Совокупность представленных в данном труде работ, написанных в разные годы и опубликованных в малотиражных и потому малодоступных изданиях, воссоздает основные звенья нашей концепции личности и особенности способа ее исследования.

Благодаря определению личности как субъекта жизненного пути, преодолевая ограниченности обособленного изучения последнего, мы постарались достичь нового уровня конкретности в раскрытии сущности самой личности. Насколько это удалось, судить вам, дорогой читатель.

Активность и сознание личности, часто рассматривавшиеся достаточно абстрактно, мы определили как ее жизненно-функциональные высшие способности, обеспечивающие (или нет) ее возможность быть субъектом. Это позволило раскрыть механизм активности как интеграл притязаний, саморегуляции и удовлетворенности и понять саму активность не только как производную потребностно-мотивационных «движущих сил», но и как способность и способ самовыражения, самореализации личности — инициативно проектирующий и ответственно организующий деятельность в субъективном и объективном пространстве — времени. Способность к организации времени мы впервые «подняли» в ранг высших жизненных способностей личности, исследовав ее типологические архитектоники, определяющие приоритеты тех или иных типов в разных режимах времени деятельности. Функциональные механизмы этой способности у разных типов, в свою очередь, вскрыли разные реальные регуляторные возможности сознания по отношению к деятельности, что позволило конкретизировать рубинштейновскую формулу единства сознания и деятельности.