Когда мы отправлялись гулять в лес, особенно если Мария Николаевна говорила, что мы идем по направлению к мельнице, вся эта картина вновь и вновь представлялась мне. Я потихоньку ворчала:

— Вот если бы можно было спуститься к этим сваям... Ну почему вы боитесь? Я не упаду.

— Боюсь, упадете,— отвечала М. Н. Однажды мы пошли гулять в ту сторону, где проживала в своем хозяйстве одна женщина, которую почему-то называли “мельничиха”. Мне рассказали, что у нее есть ручной ворон. Как раз мельничиха вышла из дома в тот момент, когда мы проходили мимо. Вслед за нею выбежал большой ворон, об этом мне сказала М. Н. Мне очень хотелось прикоснуться к ворону, но М. Н. не осмелилась поймать его, а только сообщила, что он большой и черный. Даже наша кошка Зара, которая тоже отдыхала на даче и с большим энтузиазмом уничтожала птиц, в испуге попятилась назад при виде этого крылатого великана. Ворон сильно поразил мое воображение. Я готова была поверить, что существует какая-то таинственная связь между этим вороном и теми крыльями, что представлялись мне на спине мельника.

Бросившаяся в Днепр девушка представлялась мне неясным призраком, созданным из капель воды и тончайшей речной травы.

Когда же мы по вечерам ходили гулять и спускались к неглубокой речушке, мне представлялся шагающий по берегу мужчина, с головы до ног закутанный в длинный плащ, а к нему из воды, протягивая вперед худенькие ручонки, выходит маленькая девочка. У нее распущенные пушистые волосы, на которых обрисовываются бантики из морской тины, она без платьица, но местами ее тело покрыто водорослями, а на шее виднеется нитка с морскими ракушками. Иногда мне казалось, что головку девочки украшают не бантики из тины, а венок из водяных лилий, нежный запах которых я очень люблю.