(По КЛаустовскому)

В лесу

Никогда я не видел таких старых лип. Ночью их вершины терялись в небе, и если начинался ветер, то звезды перелетали среди веток, как светляки. Днем под липами было темно, а наверху, в свежей зелени, дрался и пересвистывал пестрый птичий народ.

Уже второй год мы приезжали на лето в Брянские леса, и разорившийся хозяин поместья сдавал на лето две-три деревянные дачи в парке. Никто почти не приезжал туда, кроме дяди Коли и нас: поместье было удалено от городов и железной дороги.

Трудно представить прелесть этих мест: запущенный липовый сад, посередине кустов сирени мшистые скамейки, заглохшие аллеи, солнечные поляны с полевыми цветами и снова сень могучих и, как нам казалось, тысячелетних лип.

Парк спускался к реке, а за нею поднимались дремучие леса, куда вела песчаная дорога. По ней можно было пройти к ветхой часовне, ходить дальше которой водиночку не решался даже самый смелый обитатель поместья — студент Володя.

Лесная чащоба вплотную подступала к бревенчатой часовне; из чащи тянуло прелью и папоротником, и в сумерки оттуда прилетали совы. Как-то ночью мы слышали далекий крик, долетавший из леса: это заблудился ярмарочный торговец-офеня. Лесной объездчик нашел его и привел на дачу. Торговец, худой мужичонка с синими глазами, плакал и крестился.

Однажды мы, мальчишки, вместе с Володей отправились в лес и взяли с собой компас. Мы видели бездонные овраги, заросшие доверху ежевикой и хмелем,открыли даже неизвестную речонку с такой прозрачной водой, что она казалась стеклянной. Наконец однажды увидели сгнивший крест у родника, и Володя уверял, что в лесах есть брошенный раскольничий скит. Мы влезали на сосны, чтобы осмотреться, но сколько ни смотрели вдаль с сосен, как с маяков, прикрыв рукой

глаза от солнца, мы ничего не видели, кроме леса да плывущих облаков.

Выше этих облаков небо пересекала светлая рябь в виде прозрачных перьев. Казалось, что это тоже облака только состоящие из кристаллов льда.