Конечно, для проверки подобных гипотез нужны более серьезные изыскания, чем курсовые, дипломные или даже диссертационные работы моих студенток из Московского государственного лингвистического университета, но и эти наблюдения говорят о том, что корреляции явно позитивны.

Допустив возможность психиатрического подхода к тексту, следует согласиться с соображениями Г.О.Винокура о возможности реконструкции личности автора художественного текста с помощью филологического анализа.

Рассматривая понятие языка писателя и отличие его от "языка литературных произведений" и "языка произведения", исследователь полагал, что оно "может быть применимо с целью раскрыть психологию писателя, его "внутренний мир", его "душу". Такая возможность основывается на том, что в языке говорящий или пишущий не только передает ... то или иное содержание, но и показывает, как он сам переживает сообщаемое" (Винокур 1991, 44).

Из этого высказывания явствует, что и филологический анализ может предполагать обращение к тому, что стоит за словом.

"... частные акты речи, — писал Винокур еще в 1946 году, — ... в той мере, в какой они поддаются наблюдению, ... могут дать исследователю возможность проникнуть в душевное состояние писателя, угадать его настроение, почувствовать, с печалью или радостью он говорит свое слово, с сочувствием или безразличием он рассказывает о событиях в жизни своих героев и т.д.; причем все это может находиться в том или ином соответствии с прямым смыслом текста" (там же, 46).

Наличие разных типов построения текста, по мнению Винокура, "не может не заинтересовать того, кто хочет увидеть в языке писателя отражение его внутреннего мира, так как разные построения... могут оказаться связанными с разными психологиями" (там же, 47).

Предлагая свою типологию художественных текстов по эмоционально-смысловой доминанте, мы расцениваем ее как реализацию этого положения.