О компоненте 'падение' см ниже.

Похожи на Морлоков и Бандер-Логов и бараны с Дурацкого острова из повести Н.Носова "Незнайка на Луне". Целыми днями катаясь на качелях и каруселях, они из "обычных" коротышек медленно, но верно превращаются в баранов.

Близки к ним и пролы, в которых Уинстон — герой романа Д.Оруэлла "1984" писал: "Тяжелый физический труд, заботы о доме и детях, мелкие свары с соседями, кино, футбол, пиво и, главное — азартные игры — вот и все, что вмещается в их кругозор. Управлять ими несложно.

В фантастическом рассказе С.Гансовского "День гнева" тоже есть некие существа (отарки), ставшие мутантами в результате научного эксперимента, которые загнаны в особые резервации и поедают своих мертвых сородичей, не знают своей истории, имеют короткую память, желают навязать свои мысли другим, но при этом владеют устным счетом.

Очевидно, что и иеху (Д.Свифт "Путешествия Гулливера") — эти "грязные, эгоистические, с животными инстинктами человекообразные существа" (Детская 1985, 146) — в противопоставлении жителям идеальной страны гуингнмов — попадают в эту же группу. Любопытно, что животные (обезьяны) противопоставляются одичавшим людям как более умные в антиутопии "Планета обезьян" П.Буля.

В повести Ч.Айтматова "Буранный полустанок: И дольше века длится день..." также есть существа, которые выполняют функцию противопоставления человеку. Это манкурты, не помнящие своего прошлого, превращенные жуаньжуанами в чучело прежнего человека.

Очевидно, такую же роль выполняет Полиграф Полиграфонич Шариков — результат эксперимента профессора (sic! — В. Б.) Преображенского (М.Булгаков "Собачье сердце").

Иными словами, приведенные здесь характеристики оказываются достаточно типичными для построения многих, на первый взгляд разных, художественных текстов (СНОСКА: В современном кинематографе этот архетип психического плана (недочеловеки) реплизуется в теме зомби — оживленных мертвецов ("Dead Policemen", "Robocop")).