§ библиотека мастерская Помощь Контакты Вход —

Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. Перевод с английского Е. И. Негневицкой/ Под общей редакцией и с предисловием доктора филологических наук А. А. Леонтьева

В каталоге: Психология
Стр. 112

Прежде чем вернуться к проблеме детской амнезии, стоит рассмотреть эффект пересказа своих жизненных впечатлений. Сартр в своем романе «Тошнота» (1959, р 56—58) очень живо описывает эту дилемму — жизнь или воспоминания о ней, борьбу между эмпирическим и символическим, или «рассказываемым».

«И вот о чем я подумал: чтобы самое банальное со­бытие превратилось в приключение, вы должны (и этого вполне достаточно) начать о нем рассказывать. Именно это одурманивает людей, любой человек — это рассказ­чик историй, он живет в мире своих рассказов и расска­зов других, и все, что происходит с ним, он видит через призму этих рассказов, и он старается прожить жизнь так, словно рассказывает одну большую историю.

Но приходится выбирать — или жить, или рассказы­вать. Например, когда я был в Гамбурге с одной деви­цей Эрной, которой я не очень-то доверял и которая меня боялась, я жил очень странной жизнью. Но я был в самой гуще этой жизни и не думал о ней. И вот од­нажды вечером в маленьком кафе в Сан-Паули девица удалилась в дамскую комнату. Я остался один, фоно­граф играл «Голубые небеса». Я начал рассказывать самому себе, что произошло с тех пор, как я осел здесь... И вдруг у меня появилось острое ощущение приключе­ния. Но вернулась Эрна, села рядом и обняла меня за шею, и я ненавидел ее, сам не зная почему. Теперь я понимаю: пришлось снова возвращаться к жизни и дух приключения исчез.

Пока вы просто живете, ничего особенного не проис­ходит. Меняются декорации, приходят и уходят люди, вот и все. Ничего не начинается. Дни ползут за днями без всякого ритма и смысла, в бесконечной, монотонной последовательности...

Такова жизнь. Но все меняется, когда вы начинаете рассказывать о жизни; никто не замечает этой пере­мены: это можно доказать тем, что люди называют не­которые истории правдивыми. Как будто вообще бывают правдивые истории; события происходят одним образом, а мы рассказываем о них совершенно иначе. Например, вы вроде бы начинаете рассказывать с самого начала: «Был чудный осенний вечер. Это было в 1922 году. Я тогда был клерком у нотариуса в Маромме». А на самом деле вы начали с самого конца. Он незримо при­сутствовал в вашем рассказе, и именно он заставил вас выбрать для начала такие значительные и пышные сло­ва. «Я пошел прогуляться. Сам того не замечая, я вышел из города, мои мысли были заняты денежными затрудне­ниями». Если взять это предложение отдельно, само по себе, оно просто означает, что человек был озабочен, угрюм, ему и не снилось никакое приключение — как раз то состояние, в котором мы не замечаем, что проис­ходит с нами. Но и тут незримо присутствует конец, все изменяя. Для нас человек уже стал героем какой-то истории. Его угрюмость, его денежные затруднения мы принимаем ближе к сердцу, чем собственные, все они видятся нам в свете будущих страстей. История развер­тывается с конца: мы не перескакиваем легкомысленно с одного события на другое, не нагромождаем эпизоды хаотически, все они стянуты концом истории, который выстраивает их в строго определенном порядке, и каж­дый доследующий эпизод истории заставляет всплывать

из 221
Предыдущая    Следующая
 
Реклама
Авторизуйтесь