Говоря вообще, обучение художественным искусствам невозможно без овладения особым языком образов — и без развития способности к его идентификации, вычленению и распознаванию, а также нравственно-эстетической интерпретации. Поэтому семиотика искусств и герменевтика служат полезнейшим дополнением к эмоционально-непосредственному восприятию искусств. Но при условии оптимального соотношения и органического их сочетания.

Любое художественное произведение есть мысленный эксперимент, нацеленный на изучение человека. Слабые творения художника суть неудачные эксперименты, великие — в высшей степени удачные, если так можно сказать, навечно удачные. Если получено малосущественное или невразумительное знание о человеке, то творение это скоро забудется. Если получено важное и глубокое знание, то это произведение станет ценным источником самопостижения и саморазвития. Вечно неисчерпаемо великое, т.е. истинно правдивое, искусство.

Культурному, образованному человеку необходимо интериоризировать метод искусства — мысленный эксперимент, работу воссоздающего, творческого воображения. Для этого воспитатель поощряет, например, мысленные расшифровки (герменевтические по своей природе) музыкальных ламентаций, молений, надежд, ликований. Слушатель строит в воображении различные ситуации, несущие в себе глубокие переживания, оставляющие яркий след в душе. Это необходимо для воспитания чувств, нравственных эмоций, самоочищения, развития творческих потенций.

Сложнейшая идея, долженствующая воспоследствовать за правильным обучением искусству, есть идея достоверности, реализма, правдивости, точности художественного познания. Великое искусство, как и невеликое, есть плод фантазии, вымысел, исследование того, чего не было. Но дает оно абсолютно надежное знание о том, что есть, что должно быть, что может быть. Водораздел между великим и обыденным в художественном познании мира лежит по линии достоверности. В чем тут дело?

Везде, в любом искусстве, реализм представляет не отдельное направление, но составляет особый градус искусства, высшую ступень авторской точности. Реализм есть, вероятно, та решающая мера творческой детализации, которой от художника не требуют ни общие правила эстетики, ни современные ему слушатели и зрители. Именно здесь останавливается всегда искусство романтизма и этим удовлетворяется. Как мало нужно для его процветания! В его распоряжении ходульный пафос, ложная глубина и наигранная умильность, — все формы искусственности к его услугам.