Кроме того, он сознавал, что теория, включающая жизненные аспекты человеческого поведения, должна быть многомерной. Иными словами, это должна быть теория поля, охватывающая систему взаимодействующих переменных, а не пары переменных. Именно это было нужно в 20-30 годы, чтобы противостоять влиянию и престижу сверхупрощенной и наивной стимул-реактивной психологии. В то время как гештальтпсихология атаковала и преодолевала оборонительные валы структурной психологии, отстаивавшей поэлементный анализ сознания, топологическая и векторная психология Левина соперничала с достаточно бесплодной формой бихевиоризма, редуцировавшей человеческое поведение к простым стимул-реактивным связям. Далее, разработанный Левином тип теории поля был по характеру глубоко психологическим, что резко контрастировало с более физической и физиологической ориентацией бихевиоризма и даже физикалистским уклоном гештальтпсихологии. Теория Левина помогла научно подойти к субъективной системе ориентации в то время, когда доминирующий голос в психологии был голос объективизма. Так называемые внутренние детерминанты поведения, такие как притязания, ценности, намерений, были отброшены "объективной психологией", поставившей на их место условные рефлексы, заучивание наизусть и автоматическую штамповку стимул-реактивных связей. Бихевиоризм почти преуспел в редуцировании человека к автомату, механической кукле, танцующей под мотив внешних стимулов или дергающуюся в ответ на внутренние физиологические побуждения, роботу, лишенному спонтанности и творческого отношения к делу, человеку-пустышке.

Теория Левина – одна из тех, что оживили представление об индивиде как сложном энергетическом поле, мотивируемом психологическими силами и ведущем себя избирательно и творчески. Человек-пустышка наполнился психологическими потребностями, намерениями, надеждами, притязаниями. Робот превратился в живого человека. Грубый и скучный материализм бихевиоризма уступил место более гуманистическому взгляду на человека. В то время как "объективная" психология проверяла многие свои эмпирические положения на собаках, кошках и крысах, теория Левина вела к исследованию человеческого поведения в более или менее естественной обстановке. Дети в игре, подростки в групповой активности, рабочие на фабриках, люди, планирующие расход пищи, вот некоторые из естественных жизненных ситуаций, в которых эмпирически проверялись гипотезы, выведенные из теории Левина. Жизненность исследований, убедительность теории поля – неудивительно, что точка зрения Левина стала широко популярной. Эвристическая сила теории, независимо от ее формальной адекватности или претензии быть математической моделью, оправдывает высокую оценку теории Левина в современной психологии. "Основные представления Левина... изобилуют скрытыми неистощимыми смыслами, и это – гарантия дальнейшего развития" (Heider, 1959, с. 119). Оценка теории поля Хайдером остается валидной и теперь. Левиновская теория человека в среде все еще очень жизненна.