Но могут ли рисунки не только указывать на то, что обычно, а что нет, что нормально, а что девиация?

Могут ли они помочь отличить случаи эмоциональных расстройств от случаев неврологических нарушений? Есть ли специфические качественные различия между ними?

Рисунки страдающих неврологическими нарушениями

Какие черты отличают эти рисунки от всех остальных? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно изучить рисунки детей с общими нарушениями, у которых нет эмоциональных расстройств или умственной неполноценности, достаточно глубокой для того, чтобы помешать им войти в выборку. На самом деле, такие чистые случаи скорее умозрительны, чем реальны. Приходится ограничиваться теми случаями, в которых преобладающая проблема носит неврологический характер, а вызванные этим трудности не усугубляют детской неполноценности. Так что вряд ли можно дать однозначный ответ на вопрос, поставленный вначале.

Термин «неврологические нарушения» используется для обозначения тех, у кого дисфункция мозга является результатом доказуемой органической этиологии, т. е. те дети, у которых органический диагноз не просто предварительно поставлен (как, например, при так называемой минимальной дисфункции мозга), но и поддерживается очевидными результатами неврологического клинического осмотра, рентгеновских исследований мозга или явно отклоняющимися записями энцефалограммы.

Бендер в 1940 г. первая рассказала о том, как рисуют людей дети, пораженные энцефалитом. Она обратила внимание на вышеупомянутое различие между интеллектом и концепцией тела, отраженном в изображении человека. Ее вывод был в дальнейшем неоднократно подтвержден многочисленными исследованиями, включая вашего покорного слугу. Но пока бытует мнение о том, что эти рисунки неполноценны, все попытки выявить специфические черты, которые четко отличают такие рисунки от работ детей с эмоциональными расстройствами, обречены на неудачу. Я полагаю, что часть проблемы заключается в терминологии. Те же самые или похожие термины часто применяются к обеим группам: «искаженные», «нелепые», «эксцентричные», «рассогласованные». Эти расплывчатые термины только все путают. Проявления, которыми они обозначаются, слишком общие и нечеткие, чтобы быть значимыми. В особенности это относится к «нелепым» и «эксцентричным» и в меньшей степени к «искаженным» и «рассогласованным». Лично я предпочитаю следующие термины для обозначения того, что присутствует на рисунках детей с поражением мозга: «неразвитое представление о теле», «персеверация»1, «плохое планирование» (рисуют, не задумываясь заранее над тем, уместится ли рисунок на имеющемся пространстве), «импульсивность» (быстрое, небрежное выполнение), «выход за рамки» (рисунок не помещается на бумаге), «несдерживаемый» (неконтролируемая, беспорядочная деятельность), «плохая координация» (линии залезают друг на друга или не пересекаются, слабый контроль над пишущим средством) и «тенденция возвращения к каракулям». Были сделаны попытки достичь большей специфичности, отмечая «асимметрию», «склонность к углу более чем 15°», «неправильно присоединенные руки», «неверное количество пальцев». Эти данные могут быть валидны, если рассматриваются с учетом возраста ребенка, так как все перечисленные нормальны для ребенка-дошкольника.