Джимми: Посмотри, что я делаю.

Терапевт: Ты играешь с глиной.

Джимми: Что мне делать?

Терапевт: Ты можешь сделать все, что захочешь.

Джимми: Ладно. Я сделаю бегемота.

Терапевт: Ты решил сделать бегемота.

Джимми: (очень тщательно лепит и поднимает над головой фигурку, отдаленно, напоминающую животное). Что это? Тебе нравится?

Терапевт: Ты очень старался. Это может быть всем, чем ты захочешь (это говорится потому, что взявшись что-то лепить или конструировать, дети иногда могут изменить свое мнение о том, что именно они вылепили).

Джимми: Но тебе это травится... Ты думаешь, он хорошо получилось?

Терапевт: Важно, что ты чувствуешь по этому поводу.

Что делать, если ребенок говорит, что вы разговариваете чудно

То, что терапевт не задает вопросов, не дает советов и не командует, может показаться ребенку странным. В некотором смысле, ребенку может казаться, что терапевт разговаривает с ним на иностранном языке потому, что ему непривычно слышать, как кто-то другой выражает словами его мысли и чувства. Часто когда ребенок говорит: «Ты так смешно разговариваешь», – он имеет в виду, что ответы терапевта, сама: его манера отвечать выглядят неестественно. Часто реплики звучат напыщенно или механически, и тогда взаимодействие между терапевтом и ребенком вовсе не похоже на обычный разговор.

Когда терапевт просто повторяет слова ребенка или, как репортер, отслеживает в словах его действия, ребенок вполне может заметить это и почувствовать раздражение. Ребенок видит, что терапевт просто называет вслух его действия, сообщая о том, что выполняется в данный момент, и это оскорбляет ребенка, поскольку он и сам знает, что делает. Цель терапевта состоит в том, чтобы быть вместе с ребенком и транслировать ему свое понимание, а не просто сообщать о том, что видишь и слышишь. Два высказывания: «А сейчас машинка поехала по столу» и «Ты поставил эту машинку как можно ближе к краю», — содержат совершенно разные послания. Одно объективно, в нем констатируется происходящее другое передает чувство соприсутствия.