Ограничителем этой страсти является и определенный тип ценностно-ориентированной вовлеченности в политику. А именно тот, в основе которого лежит эмпатия. Политик, действительно мотивируемый интересами блага и безопасности своих сограждан, психологически защищен этой альтруистической мотивацией от эгоистических - личных или корпоративных - страстей.

Перед аналитиком, исследующим посттоталитарные общества в России и других республиках бывшего Союза, неизбежно возникнет вопрос: почему эти общества не сумели воспользоваться обретенной политической свободой и преимуществами представительной демократии, почему политическая деятельность в них так мало связана с интересами основной массы населения?

Ответ более или менее очевиден: он кроется в психологических установках, относительно независимых от сегодняшних политических взглядов людей и сформированных тоталитарной культурой. В рамках этой культуры единственным ограничителем личных и групповых амбиций были интересы иерархической системы власти, практически не подчиненные ни закону, ни чисто декоративному конституционному порядку, ни интересам членам общества, рассматривавшимся лишь как «винтики» системы. Откуда же могли люди, оставшиеся в политике или пришедшие в нее в посттоталитарный период, почерпнуть нормы правового и демократического общественного порядка, психологическую установку на эмпатию к согражданам? Разрушение старой властной иерархии имело для многих из них лишь один психологический эффект: освобождение уже ничем не контролируемых теперь эгоистических страстей и амбиций. Эта культурно-психологическая ситуация оказала сильное влияние на характер и динамику личных конфликтов в ряде посттоталитарных обществ.

Культура цивилизованного разрешения конфликтов ориентирована на расширение поля общественного консенсуса. Это, однако, не означает установки на достижение консенсуса любой ценой. Механическое эклектическое соединение противоположных, взаимоисключающих систем ценностей, принципов общественного устройства либо невозможно, либо, если его все же пытаются осуществить, ведет к деструктивным, дезорганизующим общество процессам. Не может быть полутоталитарного, полудемократического общества или экономики, сочетающей рыночные принципы с неограниченным диктатом государства. Попытки вырастить таких кентавров - и об этом свидетельствует опыт России и других экс-тоталитарных стран - чреваты параличом в функционировании и развитии общества. Консенсус конструктивен в тех случаях, когда он основан на компромиссе между реальными общественными потребностями. Например, между экономической эффективностью и социальной справедливостью, свободой и общественным порядком. Именно такой тип консенсуса обеспечил стабильность и поступательное развитие многих современных обществ.