Показательны наблюдения М. Мид, касающиеся поведения детей Манус более старшего возраста. Игры этих детей "по большей части очень прозаичны, грубы и бурны, лишены всякой фантазии: футбол, борьба, несколько игр в кружок, бег наперегонки, либо же они играют в веревочку на пальцах... Когда они обсуждают события жизни взрослых, то всегда рассуждают очень практично. У них необычайно развита страсть к точности. Форма бесед детей очень напоминает форму разговоров взрослых. Но в то время как разговоры взрослых вращаются вокруг тем, связанных с празднествами, финансами, духами, колдовством, разговоры детей, не ведающих обо всем этом, бессодержательны и скучны и сохраняют лишь форму бесед взрослых, но лишены всякого интересного содержания... Простые повествования о чем-то увиденном или пережитом принимаются ими, но полеты фантазии неумолимо опровергаются самими детьми... Требование строгой фактичности изложения, его обстоятельности, точности в малейших деталях - все это сдерживает воображение. Вот почему из жизни детей полностью исчезли сказки. Они никогда не пытаются представить себе, что происходит по другую сторону горы, о чем беседуют рыбы... Их язык - строгий язык фактов, наши же языки полны образов и метафор... И тем не менее из этого нельзя было бы сделать вывод о недостатке интеллекта у этих детей... У них превосходная память. Приученные к вниманию к деталям, умеющие проводить самые тонкие отличия, они научились различать мои пивные бутылки, где я хранила медикаменты, по таким мелким признакам, как величина этикетки, число букв на каждой из них." [там же, с. 207-208, 210].

Анализируя взросление на Самоа, М. Мид так описывает отношение к личности в этой культуре: "В обычных разговорах место пустых спекуляций о мотивах поведения занимают объяснения его с точки зрения физического недостатка или же реально происшедшего несчастья... В человеке интересуются прежде всего его деяниями, не стремясь никак проникнуть в глубины мотивов его поведения... При описании другого человека последовательность упоминаемых характеристик всегда укладывалась в одну и ту же объективную систему: пол, возраст, ранг, родственные связи, дефекты, род занятий. Как правило, по своей инициативе мои собеседники не давали никаких оценок личности или характера описываемого человека... Достаточно любопытно, однако, что они испытывают меньше трудностей в разграничении степеней дурного, чем хорошего." [там же, с. 144-146].